Князь олег смерть от коня. Сказание о князе Олеге из «Повести временных лет

Жил Олег князь, княжа в Киеве,
Мир имея ко всем странам.
Как-то осенью, вернувшись из похода в Греки,
О коне, любимом им когда-то,
Вспомнил он, хотя 3 года
С той поры прошло,
Когда один кудесник предсказал ему,
Что конь его любимый
Станет для него причиной смерти.
Было ведь, тогда он
Вопрошал кудесников с волхвами:
"От чего мне умереть придется?"
И ответ узнав, сказал он:
"Никогда я на него не сяду
И его я не увижу боле".
Но велел кормить коня и холить,
Содержать его в своей конюшне княжей.
А теперь, когда года минули,
Вспомнил он коня и предсказанье,
И спросил: "Где конь любимый,
Я велел блюсти его и холить?"
И старейший конюх отвечает: "Умер он"...
Олег же посмеялся,
Укоряя предсказанье волшье:
"Всё неправильно глаголят волхвы,
Всё то ложь, вот ведь живу я, а конь умер".
И велел седлать коня другого,
Говоря: "Пойду, увижу его кости".
И пришёл Олег в пустое место,
Где коня лежали кости голы,
И лежал там белый конский череп.
И сошёл с коня, и посмеялся снова:
"От сего ли лба смерть было взять мне?"
И вступил ногой на конский череп...
Но змея из гола лба возникла
И ужалила Олега в ногу...
И с того он сильно разболелся
А потом и умер вскоре.
И великим плачем плача, люди
Понесли и погребли Олега
На горе Щековице в могиле.
И до сих дней известно это место,
Называется Олеговой могилой.
Было же всего его княженья - 30 лет,
Да вот ещё 3 года...

ИЗ ПОВЕСТИ ВРЕМЕННЫХ ЛЕТ

И живяше Олегъ миръ имеа ко всем странамъ, княжа в Киеве. И приспе осень, и помяну Олегъ конь свой, иже бе поставил кормити и не вседати на нь. Бе бо въпрашал волъхвовъ и кудесникъ: "От чего ми есть умрети?" И рече ему кудесник один: "Княже! Конь, его же любиши и ездиши на нем, от того ти умрети". Олег же приим во уме, си рече: "Николи же всяду на нь, ни вижю его боле того". И повеле кормити и и не водити его к нему, и пребы неколико лет не виде его, дондеже на грекы иде. И пришедшу ему Кыеву и пребывьшю 4 лета, на пятое лето помяну конь, от него же бяхуть рекли волсви умрети. И призва старейшину конюхом, рече: "Кде есть конь мъй, его же бех поставил кормити и блюсти его?" Он же рече: "Умерлъ есть". Олег же посмеася и укори кудесника, река: "То ти неправо глаголють волъсви, но все то льжа есть: конь умерлъ есть, а я живъ". И повеле оседлати конь: "А то вижю кости его". И прииде на место, идеже беша лежаще кости его голы и лобъ голъ, и сседе с коня, и посмеяся рече: " От сего ли лба смьрть было взяти мне?" И въступи ногою на лобъ; и выникнувши змиа изо лба, и уклюну в ногу. И с того разболеся и умре. И плакашася людие вси плачем великим, и несоша и погребоша его на горе, еже глаголеться Щековица; есть же могила его и до сего дни, словеть могыла Ольгова. И бысть всьх льт княжениа его 33.

Что представлял собой жанр летописи в древнерусской литературе? Жанр летописи - вид повествовательной литературы в России XI-XVII веков. Это были погодные (по годам) записи или сбор­ник различных произведений как общерус­ских, так и местных. Слово лето (год) оп­ределяло следование записей. Записав со­бытия одного года, летописец обозначал этот год и переходил к следующему. Так в руках потомков оказывалась последова­тельная картина событий жизни. «Повесть временных лет» - общерусская летопись. Как создавалась летопись? Монах-летописец записывал день за днем важнейшие события, обозначая, ког­да они свершились. Так в монастырских кельях оставляла след история с ее беда­ми и радостями. Безымянные летописцы помогают нам представить прошлое: в летописи включе­ны и жизнеописания святых, и тексты до­говоров, и поучения. Летописный свод пре­вращался в своеобразный учебник муд­рости. Особое место в русских летописях зани­мает «Повесть временных лет», созданная в 10-е годы XII века монахом Киево-Пе­черского монастыря Нестором. О чем рассказывает «Повесть временных лет»? Нестор так определил свои задачи: «…откуда пошла Русская земля, кто в Киеве стал первым княжить и как воз­никла Русская земля». В «Повести…» ос­новная тема - тема Родины. Именно она диктует летописцу оценку событий: ут­верждается необходимость согласия меж­ду князьями, осуждаются распри между ними, звучит призыв к единению в борьбе с внешними врагами. События истории следуют друг за другом. История княже­ния всех властителей содержит и описа­ние событий, и оценку их поступков. Перескажите отрывок из летописи от лица князя Олега. В учебнике-хрестоматии есть рассказ о смерти князя Олега от своего коня. Пере­сказать его целиком от лица князя нель­зя, но до того места, где он погибает от укуса змеи - можно. «Я долгие годы жил в мире со своими соседями, и долгие годы любимый конь носил меня по дорогам моей Родины. Но однажды волхвы предсказали мне смерть от этого коня, и я решил с ним расстаться. Я сожалел, что больше никогда не сяду на него и даже не увижу его больше. Когда после долгого похода я вернулся домой и узнал, что конь мой давно умер, то посме­ялся над словами кудесника. Затем я ре­шил увидеть кости коня». На этом можно закончить свой рассказ, поскольку от ли­ца Олега его дальше продолжать нель­зя - мы знаем, что князь погиб от укуса змеи, которая выползла из черепа его коня. Что может привлечь современного читателя в летописном повествовании? Летопись привлекает читателей совер­шенством своей формы, которая доносит до нас манеру повествования далекой эпо­хи, но еще в большей степени тем, что со­общает нам о событиях далекого времени, о людях и их

Конец княжения Олега описан в знаменитой летописной новелле, помеченной 912 г.: «И жил Олег в мире со всеми странами, княжа в Киеве. И приспела осень, и вспомнил Олег о своем коне, которого когда-то поставил кормить, решив никогда не садиться на него. Ведь однажды он спросил волхвов и кудесников: «От чего я умру?» И сказал ему кудесник один: «Княже! Есть у тебя любимый конь, на котором ты ездишь, - от него ты и умрешь». Запали эти слова в душу Олегу, и сказал он: «Никогда не сяду на него и не увижу больше». И повелел кормить его и не водить к нему, и так прожил несколько лет, не видя его, пока не пошел на греков. И после его возвращения в Киев (по летописи в 907 г. — С. Ц .) прошло еще четыре года, и пошло пятое лето, когда вспомнил он о своем коне, и призвал старшего конюха, и сказал: «Где мой конь, которого я приказал кормить и беречь?» Тот ему ответил: «Умер». Олег же усмехнулся и укорил того кудесника: «Неправду говорят волхвы, но все их слова есть ложь: вот конь мой умер, а я жив». И приказал оседлать коня: «Да увижу кости его». И приехал на то место, где лежали его голые кости и голый череп, и сошел с коня, и посмеялся, сказав: «От этого ли черепа смерть мне принять?» И ступил ногою на череп; и выползла из черепа змея, и ужалила его в ногу. И от этого заболел и умер он. И плакали все люди плачем великим, и отнесли и погребли его на горе, называемой Щековица; есть его могила и до сего дня, слывет могилой Олеговой».

Впрочем, уже в XIII в. новгородский летописец не согласился с киевской версией смерти Олега. Вещий князь, по его словам, собирался для чего-то посетить Новгородскую землю. Отправившись из Киева на север, он добрался до Ладоги. «Другие же сказают», продолжает летописец, что Олег отправился «за море», где его «уклюну змея в ногу, и с того умре». Похоронили его будто бы в Ладоге.

Сообщение Новгородской I летописи, вероятно, зафиксировало тот момент, когда «русское» сказание о смерти Олега начало усваиваться на скандинавском севере в виде истории о норвежце Одде Стреле. Согласно Орварроддсаге Одд родился на юге Норвегии в Беруриоде и был отдан на воспитание к местному бонду. Однажды, в возрасте двенадцати лет, он услышал предсказание прорицательницы о том, что ему суждено объездить много стран, стать знатным и знаменитым, но умереть у себя на родине, в Беруриоде, от своего любимого коня Факси. Наутро Одд убил жеребца и надежно упрятал его труп под курганом из камней и глины, заметив: «Я думаю, что это будет работа троллей, если Факси выйдет оттуда». Затем он отправился в чужие страны за счастьем викинга. Претерпев множество невероятных приключений, он в конце концов обосновался в Хуноланде, где женился на дочери здешнего короля и унаследовал его престол. На старости лет Одд не утерпел и посетил родной Беруриод. Тут-то его и настигла судьба: притаившаяся в конском черепе змея нанесла ему смертельный укус.

Возможно, что в XIII в. личности Олега и Одда если не отождествлялись, то по крайней мере сближались, о чем свидетельствует приписанное Олегу намерение поехать «за море». Но очевидно, что это два разных лица. Единственная ниточка, способная привязать Одда к русской истории, — его царствование в Хуноланде, принимаемом исследователями за Среднее Поднепровье, — легко обрывается, если вспомнить, что термин «гунны» в раннесредневековой литературе чаще всего относится к населению Южной Прибалтики и Фрисландии. К тому же хронологические рамки его биографии (смерть Одда приурочена к 988 г., см.: Тиандер К. Поездки скандинавов в Белое море. СПб., 1906. С. 265 ) не позволяют ему ни породниться с киевскими князьями, ни тем более заместить Олега на киевском столе.

Сюжетно-стилистические особенности Орварроддсаги также свидетельствуют о ее вторичности по отношению к летописному сказанию о смерти Олега. К реальной жизни Одда она примешивает сильно выраженный сказочный элемент. Подкупающие бытовые подробности выступают на первый план только в двух местах — в начале саги (детство Одда и захоронение им коня) и в ее конце (возвращение в Беруриод и смерть от укуса). Но их натуралистичность обманчива. В действительности здесь имеет место литературное обыгрывание некоторых мотивов, связанных с языческим культом коня. В Скандинавии конь почитался в качестве животного, посвященного богу Одину, и, в частности, являлся проводником в потусторонний мир (так, герой Хермод въехал в царство мертвых на восьминогом коне Одина Слейпнире). Но его свойства хтонического существа представляли опасность для живущих — отсюда и предсказание ведьмы. Поэтому сцена захоронения коня в Орварроддсаге носит характер ритуально-магического действа. Завалив конскую могилу камнями, Одд попытался обезвредить злой дух, обитавший в животном (славяне вбивали в могилу злого мертвеца осиновый кол; у скандинавов лучшим способом борьбы с вредоносными мертвяками признавалось нагромождение на их могиле груды камней).

В итоге сравнительное исследование сюжетов об Одде и об Олеге показывает, что древнерусский вариант предания в большей степени имеет отношение к истории, а скандинавский — к фольклору. Киевский летописец просто передает старое дружинное сказание об Олеге, осмысленное в категориях языческого понятия судьбы (конь умирает естественной смертью и раньше хозяина, что дает повод Олегу посмеяться над предсказанной ему гибелью), тогда как рассказчик саги в будто бы бесхитростном повествовании умещает целую энциклопедию суеверий своего времени. В первом случае перед нами жизнь, ставшая частью предания, во втором — литературный прием. Думаю, что подлинность на стороне простоты.

Конечно, это не означает того, что сказание о смерти Олега целиком «исторично» и не несет в «Повести временных лет» никакой глубинной смысловой нагрузки. Напротив, оно исподволь дорисовывает образ Олега и придает законченность его летописной характеристике. Киевский монах испытывал к Вещему князю сложные, противоречивые чувства: восхищение перед его подвигами и трудами по собиранию Русской земли — с одной стороны и неприятие его язычества — с другой. До поры до времени он вынужден был следовать в своем повествовании преданиям, отразившим сверхъестественные способности Олега, которому все удается, и удается на удивление легко ввиду его вещей прозорливости. Он даже попытался оправдать разграбление им церквей под Константинополем и всего того «многа зла», которое сотворила «русь» грекам, ибо Олег делал только то, «елико же ратнии творят», то есть на войне как войне. Но когда дело доходит до того, чтобы вслед за преданием прямо назвать вещи своими именами, летописец безоговорочно отвергает языческий источник его силы: «И прозваша Олга вещий: бяху бо людие погани и невеголоси», то есть Вещим князя назвали язычники и невежды. Нет «вещих» людей, есть один всеведающий и всемогущий Бог, который и дарует человеку силу и удачу, и отнимает их. Смерть от коня, таким образом, иллюстрирует в «Повести временных лет» конечное посрамление язычества Олега, ничтожество его вещего разума, не способного на самом деле постичь пути Провидения. Позднее «Слово о полку Игореве» устами Бояна сформулирует эту нравственную идею древнерусского летописания так: «Ни хитрому, ни гораздому… суда Божия не минути».

Подрывает ли этот нравственный контекст достоверность сказания о смерти Олега? Пожалуй, что нет. В конце концов, смерть от укуса змеи не является таким уж невероятным случаем, чтобы полностью исключить его возможность. К тому же обратим внимание на сохранившийся в предании временной ориентир этого события — пятый год после возращения Олега (912 г. в летописи, но если учесть, что поход на самом деле состоялся в 911 г., то смерть Олега следует датировать 915 г.). Эта хронологическая точность говорит в пользу того, что вся история покоится на твердом историческом основании. Другое дело, можем ли мы согласиться с тем, что Олег действительно умер в Киеве? Наличие нескольких его могил, существующих «и до сего дня» — в Киеве, Ладоге и, кажется, даже «за морем», — заставляет серьезно усомниться в этом.

Впрочем, историкам и этнографам известен распространенный у некоторых народов обычай ритуального расчленения тела умершего вождя и захоронения его частей (черепа и костей) в разных частях страны; считалось, что это благоприятным образом сказывается на плодородии почвы, плодовитости домашнего скота да и самих людей (Фрэзер Д. Золотая ветвь: Исследование магии и религии. М., 1986. С. 421 ). В «Саге об Инглингах» подобным образом хоронят конунга Хальвдана Черного. Когда «стало известно, что он умер и тело его привезено в Хрингарики, где его собирались похоронить, туда приехали знатные из Раумарики, Вестфольда и Хейдмерка и просили, чтобы им дали похоронить тело в своем фюльке. Они считали, что это обеспечило бы им урожайные годы. Помирились на том, что тело было разделено на четыре части, и голову погребли в кургане у камня в Хрингарики, а другие части каждый увез к себе, и они были погребены в курганах, которые назывались курганами Хальвдана». Правда, как поясняет в комментариях к этому отрывку А. Я. Гуревич, «в действительности Хальвдан был погребен в кургане близ Стейна (в Хрингарики), а в других областях в память о нем были насыпаны курганы» (Гуревич А. Я. «Круг земной» в истории Норвегии // Снорри Стурлусон. Круг земной. М., 1980. С. 615 ). У славян бытовали схожие поверья, что видно по долго сохранявшемуся обряду разрывания и разбрасывания по полям чучел Масленицы, Купалы, Костромы (Пропп В. Я. Русские аграрные праздники. Л., 1963. С. 72 - 74; Велецкая Н. Н. Языческая символика славянских архаических ритуалов. М., 1978. С. 87 ). Остатки расчлененных в ритуальных целях трупов найдены в Збручском святилище.

Вместе с тем здесь уместно вспомнить, что «лошадиная тема» в жизни Олега жирно подчеркнута еще в одном источнике — сообщении Ибн Русте о , живущем в карпатском «Джарвабе». Арабский писатель отметил всего две славные вещи, принадлежащие этому правителю: «драгоценные кольчуги» и верховых лошадей. Резонно предположить, что если сказание о смерти Олега все же в главных чертах соответствует действительности, то злополучный конь должен был остаться в «Джарвабе» и, следовательно, именно там, на склонах родных Карпат, вещий князь имел неосторожность наступить на его изъеденный дождями и ветрами череп…
________________________________________ _________________
Новости проекта "Последняя война Российской империи"
Прошло два месяца с начала запуска проекта, т.е. ровно половина срока, отпущенного на сбор средств. За это время собрано 150 000 руб. Сейчас уже ясно, что проект состоится, и моя книга "Последняя война Российской империи" выйдет в свет этой осенью, как и было запланировано.

Спасибо всем, кто уже проинвестировал проект или рассказал о нем в своем блоге! Я был рад, что помимо моих друзей и знакомых, читателей моего блога, на мой призыв откликнулось множество незнакомых людей из разных уголков нашей огромной страны — от Калининграда до Биробиджана (на сей день в проекте участвуют 126 вкладчиков).

Тем не менее, до победного конца еще далеко.

В год 6420 (912). И жил Олег, княжа в Киеве, мир имея со всеми странами. И пришла осень, и помянул Олег коня своего, которого когда-то поставил кормить, решив никогда на него не садиться. Ибо когда-то спрашивал он волхвов и кудесников: «От чего я умру?» И сказал ему один кудесник: «Князь! От коня твоего любимого, на котором ты ездишь, от него тебе умереть!» Запали слова эти в душу Олега, и сказал он: «Никогда не сяду на него и не увижу его больше!» И повелел кормить его и не водить его к нему, и прожил несколько лет, не видя его, пока не пошёл на греков. А когда вернулся в Киев и прошло четыре года, – на пятый год помянул он своего коня, от которого когда-то волхвы предсказали ему смерть. И призвал он старейшину конюхов и сказал: «Где конь мой, которого приказал я кормить и беречь?» Тот же ответил: «Умер». Олег же посмеялся и укорил того кудесника, сказав: «Не право говорят волхвы, но всё то ложь: конь умер, а я жив». И приказал оседлать себе коня: «Да увижу кости его». И приехал на то место, где лежали его голые кости и череп голый, слез с коня, посмеялся и сказал: «От этого ли черепа смерть мне принять?» И ступил он ногою на череп, и выползла из черепа змея и ужалила его в ногу. И от того разболелся и умер он. Оплакивали его все…

Смерь Игоря

В год 6453 (945). В тот год сказала дружина Игорю:… Пойдём, князь, с нами за данью, да и ты добудешь и мы». И послушал их Игорь – пошёл к древлянам за данью, и прибавил к прежней дани новую, и творили насилие над ними мужи его. Взяв дань, пошёл он в свой город. Когда же шёл он назад, поразмыслив, сказал своей дружине: «Идите с данью домой, а я возвращусь и пособираю ещё». И отпустил дружину свою домой, а сам с малою частью дружины вернулся, желая большего богатства. Древляне же, услышав, что идёт снова, держали совет с князем своим Малом: «Если повадится волк к овцам, то выносит всё стадо, пока не убьют его. Так и этот: если не убьём его, то всех нас погубит». И послали к нему, говоря: «Зачем идёшь опять? Забрал уже всю дань». И не послушал их Игорь. И древляне, выйдя из города Искоростеня

О смерти Вещего Олега от змеиного укуса сообщили первые русские летописцы: об этом говорится в Повести временных лет, а также в I Новгородской летописи. По преданию, волхвы предсказали князю гибель от собственного коня. Олег расстался с животным, а когда конь умер, вспомнил о предсказании и, посмеявшись над волхвами, приказал показать ему останки. Увидев кости коня, Олег поставил на его череп ногу, когда оттуда выползла ядовитая змея и смертельно ужалила князя.

Применение

Вторую жизнь мифу о гибели Олега от укуса змеи дало стихотворение А.С. Пушкина. Драматическая развязка «Песни о Вещем Олеге», ярко изложенная поэтом, сформировала стереотип, что смерть князя была именно такой.

Действительность

На легендарный характер летописного предания о смерти Олега указал еще российский историк XIX в. Н.М. Карамзин, назвавший «мнимое пророчество волхвов или кудесников» «явной народной басней, достойной замечания по своей древности».

Косвенно об этом свидетельствует появление аналогичного сюжета в средневековом исландском эпосе. Главный герой саги о викинге Орваре Одде, составленной в XIII веке по мотивам древних сказаний, погиб от укуса змеи на могиле собственного коня - такую смерть ему в детстве, когда будущему викингу было 12 лет, предсказала колдунья. Чтобы не дать свершиться предсказанию, Одд с другом убили коня, бросили в яму, а труп завалили камнями. Какой сюжет, об Олеге или об Одде, появился раньше, установить пока не удалось.

Установление точных обстоятельств гибели князя стало для ученых непростой задачей. Подробно рассказывая о том, как умирал Олег, летописи не дают исчерпывающих ответов на другие важные вопросы: где именно погиб Олег, и где он похоронен.

По версии Повести временных лет, его могила находится в Киеве на горе Щековице. Новгородская летопись сообщает, что князь был похоронен в Ладоге, но в то же время говорит, что он ушёл «за море».

Академик Б.А. Рыбаков в 1987 году объединил эти две версии и пришел к выводу, что князь большую часть жизни провел в Ладоге, некоторое время владел и киевским престолом, а после похода на Византию бесследно исчез, выпав из поля зрения русских летописцев.

В 2000 году исследователь А.А. Власов попытался оценить вероятность гибели Олега от укуса змеи, исходя из предположения, что летописное сказание может быть правдой. Изучив ареал обитания змей в возможных местах пребывания князя, он предположил, что если Олег в момент описываемых событий находился в районе Киева, он мог пострадать от укусов трех видов змей: гадюки обыкновенной, степной или лесостепной.

А.А. Власов выдвинул гипотезу, что роковой для Олега должна была оказаться встреча со степной гадюкой - по его мнению, княжеский конь, скорее всего, содержался в степном выгоне. В настоящее время эта змея в районе Киева не водится, ареал ее обитания находится гораздо южнее, но климатические условия X-XII веков были иными, и нахождение змеи в возможном месте гибели князя было вполне вероятным, отмечает исследователь.

Этот период был сухим и теплым, в летописях часто отмечались лесные пожары, засухи. То, как в «Повести временных лет» описывается растительность, также вполне располагало к присутствию этих змей в регионе. Кроме того, в тех краях в указанное время водились сурки, а ареал их обитания практически полностью совпадает с границами ареала гадюк.

Однако даже если предположить, что все эти обстоятельства действительно совпали именно таким образом, получить смертельный укус змеи в ногу князь мог с минимальной степенью вероятности. Для этого, утверждает А.А. Власов, необходимо, чтобы пострадавший был совершенно без обуви, а князья в то время, согласно археологическим данным, носили тяжелые и толстые сапоги, прокусить которые змее не под силу.

При этом, даже если бы гадюка каким-то образом смогла добраться до незащищенных частей тела Олега, ее укус — несмотря на все возможные проблемы со здоровьем - не мог оказаться смертельным.

Таким образом, даже при самом фантастическом стечении обстоятельств, если змея и укусила князя, это никак не могло стать причиной его гибели: в этом случае Олег мог умереть только от неправильного лечения, резюмирует А.А. Власов.

Исследователи-токсикологи предполагают, что наиболее опасным и зачастую роковым решением в таких случаях является попытка наложить на отечную после укуса конечность жгут: у пострадавшего может развиться «турникетный шок», отравление организма токсинами в результате длительного лишения пострадавшей части тела кровоснабжения.

Источники и литература

Власов А.А . Какая гадюка укусила Вещего Олега? // Степи Северной Евразии: Материалы II Международного симпозиума, 2000 год.

Карамзин Н.М. История государства российского. Том 1-12. М., 2004.

Рыбаков Б.А. Язычество древней Руси. М., 1987.